Информационный сайт православного храма
во имя Всех Cвятых, в Земле Российской просиявших
г. Усть-Илимск, Иркутская епархия

_______________________________________________________________________________________
• Главная  • О храме  • История  • Расписание служб • Иконы храма  • Гостевая книга

Протоиерей Николай АгафоновПротоиерей Сергий Четвериков
ДУХОВНЫЙ ОБЛИК ОТЦА ИОАННА КРОНШТАДТСКОГО

Я не собираюсь предлагать вниманию читателя опи­сание жизни о. Иоанна, которая всем достаточно известна. Я хочу говорить исключительно о его ду­ховном облике, о его понимании пастырского слу­жения, об одушевлявшей его внутренней силе пас­тырской ревности, об источнике и проявлениях этой ревности. Обо всем этом я хочу говорить преиму­щественно с пастырской точки зрения, рассматри­вая его, как высокой пример русского православно­го пастырства и той подлинной сущности этого пас­тырства, которая в нем нашла свое наиболее глубокое, яркое, сильное и действенное воплоще­ние, указывающее всем русским пастырям истин­ный путь, пример и завет русского православного пастырства. Я хочу проследить, какими путями вос­питался и укрепился в нем этот пламенный дух пас­тырской ревности, пламенного дерзновения к Богу, чтобы и другим, настоящим и будущим пастырям, можно было поучиться у него.

В отце Иоанне особенно поразительна необы­чайная цельность и жизненность его пастырского служения. Он не выделяется ученостью, не являет­ся суровым подвижником аскетом, он сам о себе говорит, что он не аскет, но он весь горит духом пламенной ревности и самоотверженной любви к

Богу, действенной, сострадательной любви ко всем труждающимся и обремененным людям, в служении которым он не знал ни отдыха, ни утомления. Как воспитался в нем этот пастырский дух? И если он был свойствен ему по природе, то как он мог его в себе сохранить, углубить, довести до высокой степени напряжения, не охладить и не растерять его в житейской, суетливой повседневности и деловитости, как это нередко бывает с другими пастырями? На все эти вопро­сы он сам дает ответ ясный и определенный, в своей знаме­нитой книге «Моя жизнь во Христе», и в других своих писа­ниях, беседах и книгах. Из этой его исповеди мы узнаем, что уже с самого раннего детства он не жил обычными житей­скими интересами, но всею душой уходил в мир небесных созерцаний, и этому очень содействовала окружавшая его об­становка. Родившись в бедном селе Архангельской епархии, в семье бедного псаломщика, хилым и болезненным мальчи­ком, он впервые в своей деревенской убогой церкви познал красоту православия, и всею душой полюбил эту красоту. Он горячо отдавался молитве и уже в это время удостоился небесных явлений. «Когда ему было 6 лет - рассказывает его жизнеописатель, - он однажды увидел в комнате ангела, бли­ставшего небесным светом, и очень смутился, но ангел ска­зал ему, что он его ангел-хранитель, соблюдающий, охраняю­щий и спасающий его от всякой опасности.

Идя в школу, мальчик никогда не проходил мимо своей приходской церкви, не остановившись перед нею для молит­вы. Он сопровождал своего отца в церковь и знакомился там с содержанием богослужебных книг, и на всю жизнь полю­бил чтение этих книг. Впоследствии он не раз говорил, что все свое духовное содержание он почерпал из этих книг. Это его признание имеет чрезвычайно важное значение. На пра­вославных книгах воспитывалось его православное пастыр­ское самосознание.

В своем дневнике он пишет: «Если вы хотите видеть во всем небесном свете образ православной нашей Церкви, про­читайте весь круг наших богослужебных книг, и вы увидите какое это чудное учреждение на земле, не человеческое, а божественное, в каком сиянии, в каком величии, в какой бо­жественной красоте, представляются тут (в этих книгах) благостные образы Иисуса Христа, Его Пречистой Матери, Свя­тых Ангелов и всех Святых, в каком свете изображено все бедствие, все растление погибающего в грехах человечества, вся немощь и греховность наша, а с другой стороны – вся вера, упование, подвиги, и любовь к Богу и ближним всех святых, их совершенства, при помощи благодати Божьей по­даваемой Церковью, приобретенные ими, их спасение, их по­беды над миром и диаволом, их действенные молитвы за нас».

«Когда вы входите в храм, вы входите в иной мир, время исчезает, и начинается вечность».

«В годичном круге богослужения изображена вся исто­рия, вся судьба прошедшая, вся жизнь нашей церкви право­славной, все ее учение и нравоучение, все догматы, все жи­тия, все подвиги, все страдания, как Самого Господа Иисуса Христа, Божией Матери, так и всех Апостолов, пророков, мучеников, преподобных бессребреников и праведных. Сво­им богослужением она поучает всех христиан молитве, сла­вословию и благодарению Бога; сама молится за всех, всех утешает, располагает к покаянию во грехах, к умиленью, к поправлению, к добродетельной жизни; требует плодов. по­каяния, напоминает о смерти, о страшном суде, изображая грозное судилище Господа над всем миром; представляет на­ше страшное греховное растление, от которого невозможно избавиться без Спасителя, без врачевства веры, без таинств, без поста, без подвигов умерщвления плоти, без милостыни.

Богослужение научает, утешает н питает и врачует и ук­репляет души, оно возвышает и радует без числа дух хри­стианина. Это – небесное сокровище на земле, данное нам милосердным Господом и Искупителем нашим; это – сокро­вищница всех благ» всех даров Св. Духа, сокровищница всех сил к животу и благочестию, всех добродетелей в лицах, в примерах, достойных подражания» («Мысли о Церкви»),

Семенем и корнем этих позднейших размышлений о. Ио­анна были несомненно впечатления, полученные им в род­ном деревенском храме.

В духовном училище о. Иоанн учился на первых порах неровно и плохо. У него была слабая память. Этот свой не­достаток он преодолел усилием веры и горячей молитвы. Он сам об этом рассказывал так: «Ночью я любил вставать на молитву. Все спят. Тихо. Не страшно молиться. И я молился чаще всего о том, чтобы Бог дал мне свет разума на утеше­ние родителям. И вот, как сейчас помню, однажды, был уже вечер, все улеглись спать. Не спалось только мне. Я по-преж­нему не мог ничего уразуметь из пройденного, по-прежнему плохо читал, не понимал и не запоминал ничего из расска­занного. Такая тоска на меня напала. Я упал на колени и стал горячо молиться.

Не знаю, долго ли я пробыл в таком положении, но вдруг точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове, и мне ясно представился учитель того дня, его урок, и я вспом­нил, о чем и что он говорил. И легко, радостно так стало на душе. Никогда не спал я так спокойно, как в ту ночь. Чуть светало. Я вскочил с постели, схватил книги и, – о, счастье, – читаю гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все понял, но хоть сейчас и рассказывать смогу в классе. Мне сиделось уже не так, как раньше, все понимаю, все остается в памяти. Дал учитель задачу по арифметике – решил, учитель похвалил даже. Словом, в короткое время я подвинулся на­столько, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше и лучше успевал и в конце курса одним из первых был переведен в семинарию».

Я привожу эти случаи из его детства, чтобы отметить, что уже тогда в нем обнаружился облик будущего о. Иоанна с его горячей верой и пламенной молитвой, с его молитвен­ной настойчивостью, которыми он преодолевает человече­ские немощи.

Я сказал, что уже в первые года своей жизни о. Иоанн почерпал свое духовное содержание из богослужебных книг, как он сам не раз упоминает об этом в своих дневниках. Но также часто он вспоминает и о том значении, какое имело для него ежедневное чтение слова Божия: «Знаешь ли, – ска­зал о. Иоанн одной своей духовной дочери, игуменьи Таи-сии, – что прежде всего положило начало моему обращению к Богу, и еще в детстве согрело мое сердце любовно к нему? Это – Святое Евангелие. У родителя моего было Евангелие на славяно-русском языке, любил я читать эту чудную кни­гу, когда приезжал домой на каникулярное время: и слог ее и простота речи были доступны моему детскому разумению, я читал и услаждался ею» и находил в этом чтении высокое и неизменное утешение. Это Евангелие было со мной и в Ду­ховном училище. Могу сказать что Евангелие было спутни­ком моего детства, моим наставником, руководителем и уте­шителем с которым я сроднился с юных лет».

Итак, вот те три источника, под влиянием которых с ран­него детства складывался духовный религиозный облик о. Иоанна:

а) Горящая молитва церковная;

б) Святой храм и книги;

в) Постоянное чтение Евангелие.

Необходимо, однако, отметить, что о. Иоанн не пассивно воспринимал действие этих трех благодатных влияний. Он активно боролся за свою душу, решительно изгонял из души все дурное, греховное, расслабляющее и загрязняющее, что мешало укрепиться в его душе святым чувствам веры, любви, молитвы. Здесь мы видим новую замечательную черту духов­ного облика о. Иоанна – его непримиримое отношение к гре­ху, ко всякой греховности, нечистоте в себе, какою бы она ни казалась незначительной. Эта черта не часто встречается в людях. Мы склонны, если не услаждаться греховными мыс­лями и ощущениями, то, во всяком случае, позволять им ос­таваться в нас, как чему-то естественному и неизбежному, в этом проявляется наша духовная леность и расслабленность, небрежное отношение к нашему внутреннему состояние, на­ша, так сказать, духовная нечистоплотность. У о. Иоанна имен­но этого не было. Он резко, гневно вооружался против всяко­го греховного движения в своей душе, не позволяя греху уко­реняться и давать ростки. Особенно ему было ненавистно духовное безразличие, холодность духовная. Когда-то препо­добный Серафим от этого холода предостерегал своих духов­ных детей: «Бог есть огонь, согревающий, разжигающий сердца и утробы. Итак, если ощущаем в сердцах своих хлад, который от дьявола, ибо дьявол хладен, то призовем Господа, и Он пришед, согреет наше сердце совершенною любовью не толь­ко к Нему, но и к ближнему, и от лица теплоты изгонится хлад доброненавистника» («Беседа об Иисусовой молитве»).

То же самое говорит и отец Иоанн. Между ним и преп. Серафимом Саровским есть большое внутреннее сходство. Оба они горят духом, пламенем любви к Богу и ко Христу, и горячей сострадательною любовью к людям, и совершенно не принадлежат самим себе. О своей внутренней непримири­мой борьбе со злом, о. Иоанн пишет во многих местах: «Две силы, совершенно противоположные между собой, влияют на меня: сила добрая и сила злая» сила жизненная и сила смертоносная. Как духовные силы, обе они невидимы. Доб­рая сила по свободной и искренней молитве моей всегда про­гоняет злую силу, и сила злая сильна только злом, во мире скрывающимся. Чтобы не терпеть непрестанных, смущений злого духа, надо постоянно иметь в сердце Иисусову молит­ву: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!» Против невидимого дьявола, невидимый Бог; против крепкого, – крепчайший» («Беседа об Иисусовой молитве»).

И в другом месте он говорит так: «Вступая в служение Богу и облекаясь в оружие Божие (священные одежды) я через то объявляю войну дьяволу, врагу Божию, мнящему, яко область земли, воздуха и воды есть его область, а не Божия, и запинаюшиему меня в произношении слов молит­вы, хвалы и благодарности Богу. Но да победит вселукавого и всезлобного дьявола бесконечная благость и правота Бо­жия, и да защитит меня немощного и грешного от козней его, от насилия его, от смущения его». (Мысли о Церкви).

Итак, по слову о. Иоанна, мы, как христиане, и тем более, как пастыри, находимся в состоянии открытой вой­ны с дьяволом, мы всегда находимся на боевом фронте. Об этом мы никогда не должны забывать и в этой борьбы всегда должны искать помощи Божьей и на нее опираться. «Имея Христа в сердце, – пишет он, – бойся, как бы не потерять Его, а с Ним и покоя сердечного; горько начи­нать снова; усилия прилепиться к Нему снова, по отпаден­ии от Него будут тяжки и многим будут стоить горьких слез. Держись всеми силами Христа, приобретай Его и не теряй святого дерзновения перед Ним». («Беседа об Иису­совой молитве»).

Когда о. Иоанн, в 26-летнем возрасте, сделался священ­ником, он с первого же дня своего священства твердо и оп­ределенно наметил линию своего пастырского служения – всецелой, самоотверженной верности Богу и такого же самоотверженного служения людям, нуждающимся в его пастыр­ской помощи.

К прежним средствам своего духовного укрепления, те­перь у него прибавилось еще одно средство и притом самое могущественное: ежедневное служение Божественной Литур­гии и содиненное с этим ежедневное Причащение Св. Христо­вых Тайн. Это новое благодатное средство сделалось отныне для о. Иоанна основанием и корнем его духовной и пастыр­ской жизни, источником его духовной силы, бодрости и кре­пости, его животворной духовной пищей, его пастырской опо­рой. С этих пор, он уже окончательно не принадлежал себе в его жизни начался пастырский подвиг, требовавший чрезвы­чайной решимости и осуществимый только при том всецелом предании себя Богу, какое было свойственно о. Иоанну.

Вся последующая жизнь о. Иоанна является ярким при­мером того, что пастырю нельзя жить двойственной жизнью, нельзя делиться между Богом и миром. Вся пастырская жизнь о. Иоанна – и домашняя, и церковная, и личная, и общест­венная – была единым, цельным, безраздельным служением Богу, всецелою жизнью в Боге.

Познакомимся хотя бы отчасти с его опытом духовной жиз­ни, и прежде всего с его опытом молитвы. Он пишет в своем дневнике: «Светло и тепло и покойно мне, когда я всецело обращаюсь душой моею к мысленному солнцу правды, Хри­сту Богу нашему, и растаивает лед сердца моего, отъемлется нечистота и тля его, исчезает мрак, отбегает смерть духовная, воцаряется жизнь небесная, ничто земное не занимает меня».

«Высочайшая награда для христианина, особенно для свя­щенника – Бог в сердце. Он – наша жизнь, наша слава, наше украшение и благолепие; Он наше светлое, нетленное одеяние; Он – свет, сила, очищение, обновление для осквер­ненных и обветшавших, растленных грехами» («Мысли о Церкви»). Читая или слушая эти строки вы чувствуете, что это не простые слова, но глубокое и искреннее исповедание сердца, опыт сердца.

«Во время молитвы при сильных искушениях от дьяво­ла, всю печаль свою возверзи на Господа, яко Той печется о тебе. На молитве только веруй в Бога, яко одесную Тебя есть; и все возможно тебе будет». («Беседа о молитве»). «Без благодатной помощи, ты не можешь победить ни од­ной страсти, ни одного греха; проси же всегда помощи у Хри­ста Спасителя своего. Он для того и пришел в Мир, для того пострадал, умер и воскрес, чтобы во всем помогать нам, что­бы спасать нас от греха и от насилия страстей, чтобы очищать грехи наши, чтобы подавать нам в Духе Святом силу к дела­нию добрых дел, чтобы просвещать нас, укреплять нас, уми­ротворять нас. Говоришь: как спастись, когда на каждом шагу грех стоит и на всякую минуту грешишь? На это ответ про­стой: на всяком шагу и на всякую минуту призывай Спасите­ля, помни о Спасителе, и спасешься сам и других спасешь».

«Когда покроет тебя тьма» сомнение, унынье, отчаяние, смущенье, тогда призови только всем сердцем твоим сладчай­шее имя Христа: в Нем ты все найдешь: и свет, и утвержде­ние, и упование, и утешение, и покой, найдешь в Нем самую благость, милость, щедрость, все это найдешь в одном имени заключенным, как бы в какой богатой сокровищнице».

«В молитве к Богу, как и в общении с людьми, старайся дойти до младенческой простоты. Простота – величайшее благо и достоинство человека…. Пусть душа твоя не двоится на добро и зло», в другом месте о простоте о. Иоанн гово­рить еще так: – «Просто и мудро надо жить христианину в мире…» «Будьте мудры яко змие и цели (просты) яко голу­би…» Простотою и мудростью будем побеждать, с помощью Господа Иисуса Христа, дьявола, который мудр, но беско­нечно лукав, и ничем так удобно не уловляется, как цело­стью нашей святой веры и христианской жизни, нашей пря­мотой и любовью к правде. Всякий грех в существе есть лу­кавство» как сказано: отымите лукавство от душ ваших… Еще повторю: крайне мудро надо жить в мире, где на каждом шагу встречаются соблазны греха, обычаи и даже правила греховные. Надо постоянное внимание к себе, внимание к Слову Божию, указывающему нам путь жизни».

«На молитве, будь как дитя лепечущее, сливаясь в один дух с духом произносимой молитвы. Если во время молитвы или вне молитвы, враг займет душу твою какими либо хула­ми и мерзостями, не унывай, не скорби, но скажи с твердо­стью в сердце: для очищения от этих-то и подобных им гре­хов и пришел на землю, в этих-то и подобных им немощах духа и пришел Многомилостивый помочь нам; и когда ска­жешь с верою, сердце твое тотчас успокоится, ибо Господь сердце твое очистит. Вообще ни от какого греха, как от меч­ты, не надо унывать, а уповать на Господа».

И святыми Божиими овладевало дьявольское уныние и отчаяние. Что же с нами грешными? Нужно постоянно обра­щаться к Господу, и быть с Ним каждую минуту, чтобы не овладело нами вражье озлобление и уныние… Есть еще сред­ство избавиться от унынья – пространный путь мира… Но сохрани Бог всякого христианина от того, чтобы такими пу­тями избавиться от дьявольского уныния… Лучше идти тес­ным путем» терпеть уныние, но искать чистой помощи и избавления у Господа Иисуса Христа».

«Когда замечаешь, что сердце твое хладно и молится не­охотно, остановись, согрей свое сердце каким нибудь живым представлением своей духовной бедности, нищеты, и слепо­ты или представлением великих ежеминутных благодеяний Божьих к тебе и к роду человеческому, и потом молись, не торопясь, с теплым чувством».

Все эти размышления о. Иоанна о молитве ценны имен­но тем, что они являются выражением живого личного мо­литвенного опыта о. Иоанна. Они не вычитаны им из книг подвижников. Все, написанное им – им пережито, выливает­ся из глубины души, пережившей эти молитвенные состоя­ния, и потому его слова так жизненны, так понятны и близки каждому, находят такой живой отклик в каждой человече­ской душе, так поднимают дух читающего их. в предисловии к своему дневнику, о. Иоанн сам отмечает этот опытный ис­точник своих размышлений. «Все содержащееся в этой кни­ге, говорит он, есть не что иное, как благодатное озаренье души, которого я удостоился от всепросвещающего Духа Божия в минуты глубокого к себе внимания и самоиспытания, особенно во время молитвы».

Такой же опытный жизненный характер имеют и его размышления о Причащении Святых Христовых Тайн. «Ес­ли почувствуешь тяжесть борьбы, говорит он, и увидишь, что тебе не справиться самому со злом, беги к твоему ду­ховному отцу и проси его приобщить тебя Святых Тайн. Это великое и всесильное оружие в борьбе». Сам о. Иоанн причащался ежедневно. Другим он советовал причащаться как можно чаще, хотя бы даже ежедневно. Многих он ис­целял от тяжких болезней причащением Святых Тайн. «Гос­подь, с Которым я ежедневно соединяюсь через св. Прича­щение, подкрепляет меня. Иначе где бы я мог почерпнуть силы для таких постоянных усиленных трудов, которыми стараюсь служить во славу Святого Имени Его, во спасе­ние ближних моих!»

«Бедствие для души долго не причащаться Св. Тайн, ду­ша начинает смердеть страстями, сила которых возрастает по мере того, как долго мы не сообщаемся со Своим Жизнодавцем». («Мысли о Церкви»).

«Если бы мир не имел Пречистого Тела и Крови Гос­пода, он не имел бы главного блага, блага истинной жизни (живота не имате в себе), имел бы лишь призрак жизни; не имел бы дара освящения. Это тот животворный квас, который женщина (Церковь), взяв, положила в три меры муки, доколе вскисло все. Да, это истинная закваска жиз­ни духовной, небесной, святой, положенная в человечест­во, ибо человеческая душа тройственна, по трем силам: разуму, сердцу и воле. Правда, святыня, любовь должны проникнуть все эти силы, вообще, всю жизнь человека: по­мышления, слова и дела».

По словам о. Иоанна, мир и все человечество тем только еще и живут и спасаются, что в мире, в христианских храмах совершается Божественная Литургия.

«Литургия – самый лучший пробный камень нашего ду­шевного состояния: живы ли мы, или мертвы? Что в нас гнездится? Какие страсти, какие немощи душевные? О, с ка­кой тщательностью надо готовиться к совершению этого пренебесного, страшного, животворящего таинства, этой всемир­ной жертвы, – жертвы о небесных, земных и преисподних» («Мысли о Церкви»).

«Великая задача и великий нравственный труд для свя­щенника совершать Литургию, ибо нужно тщательное при­готовление к служению, всегдашнее, а не одновременное; од­ним словом, нужно ему ангельское бесстрастие, пламенная к Богу и к людям любовь, горний ум, такое же сердце и совер­шенно сообразная с волей Божией его воля». (Там же).

Какое поручено священнику предстательство, посредни­чество (между и Богом и людьми), какое ходатайство,. какое служение столь великим таинствам – возрождения, обнов­ления, общения в таинствах крещения, миропомазания и осо­бенно причащения Св. Тайн! Совершение каких пренебесных страшных, Божественных Таинств ему вверено! Пасе-ние каких и скольких словесных овец и какой Кровью искупленных! На какую недосягаемую высоту поставлен свя­щенник, совершающий таинства! Какой духовный огонь низ­водит он на святой престол и на Святые Тайны! Много ты­сяч лет мир ожидал бесконечно великой Тайны: явления Бо­га во плоти; много царей и пророков хотели видеть то, что мы видим, слышим и вкушаем, и не видели, не слышали». Читая эти строки, не может священник не почувствовать живо высоту и святость и ответственность своего служения. «Даждь должную честь, важность, достоинство, твердость Священст­ву, тобою носимому и действующему к славе Божией и спа­сению твоему и людей, – и не взирай ни на чьи лица, ни на свое лицо и свои недостатки, грехи, или свои достоинства, но единственно на лицо Христа Бога, Коего образ ты носишь, Коего представляешь, – Ходатая Бога и человеков во время Богослужения; весь ты Божий, а не свой должен быть в это время, и самые грехи твои, или лукавое по действу дьявола о них воспоминание возверзи в покаянии на Господа, как Агн­ца Божия, смывающего грех мира, и не смущайся от воспо­минания или натиска их. Аминь, буди!»

До сих пор мы говорили об отношении о. Иоанна к Богу, и о тех средствах, которыми он воспитывал в себе и оберегал пламенную веру в Бога и горячую любовь к Нему и пребы­вал с Ним в тесном единении. Всем этим своим подвигом он укрепил в себе непоколебимое основание своего пастырства. На этом основании он строил и вторую половину своего пас­тырского служения по отношению к людям.

Мы уже говорили, что с первых же дней своего свя­щенства, о. Иоанн принял твердое и бесповоротное реше­ние принадлежать всецело не себе, не семье своей, а всем тем, кто будет иметь в нем нужду. Это свое решение он выполнил, хотя не без препятствий и огорчений в своей домашней жизни. В то время, когда начиналась пастырская деятельность о. Иоанна, Кронштадт был местом административной высылки из столицы всякого рода бродяг, непомнящих родства и т. п. людей. Люди эти ютились на окраинах города, в землянках и лачугах, шатались по улицам, попрошайничали, пьянствовали.

О. Иоанн принял их под свое покровительство, заботил­ся о них, раздавал милостыню. Кроме такой голытьбы, в Крон­штадте было много чернорабочего люда, работавшего в пор­ту. Мужья пьянствовали, жены с детьми жили в беспросвет­ной нужде, в голоде и холоде. Среди этого беспросветного мрака, как яркий луч Божий, явился молодой, вновь назна­ченный священник Кронштадтского Андреевского Собора, о. Иоанн Сергиев. Он стал посещать эти лачуги и землянки, утешал матерей, ласкал детей, делился с бедными своими собственными средствами, и иногда возвращался домой да­же без сапог, отдав их неимущим.

С течением времени о. Иоанн, увидел, что одной бессис­темной помощи бедным и раздачи денег нищим – недос­таточно. И тогда по его инициативе, при помощи благотво­рителей, возникло в Кронштадте учреждение Трудовой по­мощи – так называемый «Дом Трудолюбия» и при нем ночлежный дом.

Эта материальная забота о бедняках и безработных Крон­штадта было только началом, первой ступенью в деле помо­щи о. Иоанна ближним. Главная его помощь людям заключа­лась не в материальных пособиях, а в молитвенной помощи страждущим и болящим. Этот последний вид пастырского служения о. Иоанна и прославил его и сделал имя его из­вестным по всей Россия и обратил его во всероссийского пастыря, молитвенника.

На этом именно пути и излились через о. Иоанна много­кратные милости Божий людям скорбящим и страждущим от телесных и душевных недугов. Я не имею возможности в этой беседе обрисовывать во всей полноте эту деятельность о. Ио­анна; она описана в его различных биографиях. Я же только отмечаю эту деятельность, как последний и высший предел его самоотверженного пастырского служения ближним.

В о. Иоанне было поразительное дерзновение молитвы, источником которого было чувство живой близости к Богу, выросшее в нем, благодаря постоянному подвигу, и ежеднев­ному причащению Св. Тайн, и чистоте жизни. Он молился о больных всегда своими собственными горячими словами, стоя на коленях, горячо, властно, с ударением, точно требуя от Господа чуда. И чудо совершалось в самых безнадежных слу­чаях, к удивлению врачей и профессоров больные выздорав­ливали. Об этом периоде жизни и деятельности о. Иоанна мы имеем его собственные рассказы в беседах, какие он вел в разных местах с пастырями.

Вот рассказ одного из слушателей одной из таких бесед: «Перед нами стоял благообразный старец. Лицо его ясное и откровенное, приятно и сердечно улыбающееся, благодушно мирное, благодатное. Светлые, доверчивые, ласковые глаза, твердая и уверенная речь… в о. Иоанне нет ничего болезнен­но нервного, никакой экзальтации… Это самый покойный, ровный, жизнерадостный, смиренный, предупредительный пастырь. Свою речь он начал так: «Достопочтенные отцы и братие, мне вас учить нечему. Вы сами богаты опытом жиз­ни, но так как вы меня спрашиваете, то я вам скажу. Я стара­юсь быть искренним пастырем не только на словах, но и на деле, – в жизни. Поэтому я строго слежу за собой и своим душевным миром, за своим внутренним деланием. Я веду дневник, где записываю свои уклонения от Закона Божия, проверяю себя и стараюсь исправляться. Я целый день в де­лах, с утра до поздней ночи. Мне приходится часто путеше­ствовать по разным местам России. Меня осаждают каждый день просьбами, так что иногда мне тяжело и не хочется, но я делаю, стараюсь удовлетворить всех просителей. Где бы я ни был, а особенно в Кронштадте, я ежедневно сам совер­шаю Литургию и искренно, сердечно, благоговейно приношу Святую бескровную жертву Богу о грехах своих и всех пра­вославных христиан. Молящиеся видят и чувствуют мое ис­креннее благоговейное служение и сами проникаются святы­ми чувствами и молятся усердно. За каждой воскресной Ли­тургией я проповедую живое слово Божие.

В моих поучениях изображается моя внутренняя жизнь, моя душа. Я беспощадно караю грехи, пороки и страсти че­ловеческая, обличаю заблуждения сектантов и раскольников. Благодаренье Богу, я сам вижу плоды своих пастырских трудов – в Андреевском Соборе народу бывает тысяч до пяти, и все это множество слушает меня, как один человек, никакого шума и толкотни. Глаза всех устремлены на меня. Когда я выхожу из храма, меня с любовью окружает народ, все с сияющими лицами, у всех видно благодатно радостное на­строение. Все это плоды моей молитвы и проповеди.

Извините меня, досточтимые пастыри, что я говорю так о себе. Боже сохрани, чтобы я говорил это для самовосхвале­ния. Боже упаси! Нет, не я все это делаю, а благодать Божия, почивающая на мне – священнике. Меня часто приглашают для молитв в богатые и знатные дома, где много жертвуют. Этими жертвами я делюсь с нищими…. Я посылаю свои леп­ты в учреждения и в Божия Церкви, делюсь с собратиями пастырями и вообще бедными людьми.

Ко мне часто приносят больных так называемых беснова­тых, и просят, чтобы я помолился о них. В этих случаях я действую простотой своей веры… О, братие! Нам много дано от Господа Бога благодати, и если мы сохраним этот дар Божий, то мы непобедимы! Вот, досточтимые пастыри, как я служу для славы Божией, для Православной Церкви и рас­пространены веры Православной. Все это говорю вам ис­кренно, как сопастырям и по вашему желанию, для пользы пастырского служени Святой Церкви и отечества нашего».

В другом случае, в беседе с другими пастырями, о. Иоанн особенно подробно рассказывает о своем даре чудотворения.

«У вас, братие, мои сослужители, несомненно является вопрос в душе, как я имею дерзновение так ездить по всей России, молиться за столь многих, кто просит моей молитвы. Быть может, кто нибудь назовет это дерзостью. Но я не ре­шился бы, братие, на такое великое дело, если бы не был призван к нему свыше…

Дело было так. Кто-то в Кронштадте заболел. Просили мо­ей молитвенной помощи. У меня тогда была уже такая привыч­ка: никому в просьбе не отказывать. Я стал молиться, преда­вая болящего в руки Божий прося у Господа исполниться над болящим Его Святой воле. Но неожиданно приходит ко мне одна старушка (родом костромская), которую я давно знал. Она была богобоязненная, глубоко верующая женщина, про­ведшая свою жизнь по-христиански, и в страхе Божием кончившая свое земное странствование. Приходит она ко мне и на­стойчиво требует, чтобы я молился о болящем, не иначе, как о его выздоровлении. Помню, тогда я почти испугался: «Как я могу, думал я, иметь такое дерзновение»! Однако, эта ста­рушка твердо верила в силу моей молитвы и стояла на своем.

Тогда я исповедал перед Богом свое ничтожество и свою гре­ховность, увидел волю Божию во всем этом деле и стал просить для болящего исцеления. И Господь послал ему милость свою – он выздоровел. Я же благодарил Господа за эту милость.

В другой раз по моей молитве исцеление повторилось. Я в этих двух случаях прямо усмотрел волю Божию, новое себе послушанье от Бога – молиться за тех, кто будет этого просить. И теперь я и сам знаю, и другие передают, что исце­ления по моей молитве совершаются. Особенно поразитель­но исцеление бесноватых, всегда страшно страдающих. И бы­вали случаи, что иногда приводили такого одержимого злым духом, изрыгающего хулы и в то же время говорящего совер­шенно бессознательно и вполне бессвязно. А по прочтении мною над ним молитвы, сделается радостным, покойным и принимает спокойно Св. Тайны, от которых ранее всеми си­лами старался уйти. И замечательно, что такие больные ни­чего почти не помнят из того, что говорили в состоянии бес­нования! Ясное дело, что они говорили чью-то не свою волю, волю, противную воле Божией, бесовскую….

О своем душевном состоянии могу я вам сказать, что исполняю древнее великое правило: познай себя самого. Это, собственно, содержание всей моей жизни: и доселе я не пере­стаю познавать самого себя. Через это и познаю свою беспо­мощность во всех отношениях и это меня заставляет сми­ряться. Правда, все, что я делаю доброго, то делаю по мило­сти Божьей. А помощь Божию я на себе вижу во всем и считаю себя нерадивейшим, худшим из всех пастырей рус­ских, потому что, если бы эти Божий дары были у кого ни­будь другого, он сделал бы добра гораздо больше, чем я.

Постоянное изучение своей природы заставляет меня быть и постоянно осторожным и постоянно просить у Бога благо­датной помощи для очищения от грехов. И это знание своих человеческих немощей, заставляет меня и помогать другим и молиться за них, сочувствовать, прощать и т. п. Особенно для меня ценно изучение своей человеческой природы, потому что через это я познаю главные свойства Божий. Я на себе познаю и испытываю, насколько Господь наш милосерд, долготерпелив, всемогущ, в помощи нам скоропослушлив: он источник нашего здравия душевного и те­лесного, душевной чистоты, духовных сил.

Но я, братие, не веду аскетического образа жизни. Не по­думайте, что я это считаю чем либо достойным подражания, нет, быть может, в моей деятельности было бы гораздо более успехов, если бы я устроил жизнь с более аскетической об­становкой. Но условия моей службы лишили меня возможно­сти быть аскетом. Я читаю газеты, но часто жаль бывает поте­рянного времени, много там пишут лишнего, совершенно бес­полезного. Но вот, что я всегда неотменно читаю – каноны, которые положено читать ежедневно на утрени. На этом чте­нии, можно сказать, я воспитывался в церковной жизни, и какое бесконечно глубокое содержание заключается в этих канонах, в этих ежедневных воспоминаниях о великих пра­ведниках, об их святой жизни, о подвигах. Через это чтение душа мало-помалу привыкает к церковной жизни, к церков­ным воспоминаниям, мало-помалу проникается настроением тех людей, которых ублажает Святая Церковь, просветляет­ся, перестает быть самозамкнутой, делается сильной в борьбе с грехом. И стоит кому-либо это чтение канона положить за ежедневное правило, как он будет ежедневно подниматься в духовном отношении, восходить от силы в силу.

Но особенно я люблю читать Священное Писание обоих Заветов. Я не могу быть без этого чтения. Сколько тут со­держания! Сколько открыто законов жизни души человече­ской! Сколько человек стремящийся к духовному обновле­нию, может почерпнуть здесь указаний для того, чтобы пере­родиться из злого в доброго.

Вот, братие, что Господь велел мне Вам сказать! Я зара­нее не обдумывал, что сказать мне Вам: говорил только то, что Бог на душу мне положил».

Так свидетельствует о себе самом и о своем пастырском подвиге о. Иоанн Кронштадтской. Первую из приведенных мною бесед он вел с духовенством в Нижнем Новгороде, по приглашению Высокопреосвященного Архиепископа Назария, вторую в городе Сарапуле, по приглашению Епископа Ми­хея. Обе эти беседы в свое время были напечатаны в мест­ных духовных журналах.

Моею целью было обрисовать духовный облик о. Иоанна и выявить тот путь, каким он шел и возрастал в своем пастыр­ском подвиге. Этот путь выявляется со всею ясностью из его дневников и из его рассказов о себе самом и из всего примера его пастырского подвига. В основе лежит непрерывное духов­ное питание словом Божиим и чтением богослужебных книг, ежедневным совершением Божественной Литургии и Прича­щением Св. Христовых Тайн, с горячей молитвой, вниматель­ным наблюдением за своею внутренней жизнью, размышлени­ем и гневным противлением всякому греховному движению, возникающему в душе, в особенности духовному расслаблению, распущенности, небрежности, лености. К этому присоединяет­ся с первых дней пастырства заботливое, любовное отношение ко всякому человеку, нуждающемуся в помощи, как духовной, так и материальной, готовность самому идти самопожертвенно навстречу этой нужде, не ожидая обращения, просьбы, болеть горем и страданием каждого человека. Таков духовный путь и духовный облик о. Иоанна, как пастыря, стяжавший ему и ши­рокую известность, и горячую любовь, и благодарность и почи­тание во всех слоях русского народа, а от Бога прославивший его многочисленными делами чудотворения.

Каждый, кто внимательно и непредубежденно всмотрит­ся в этот духовный облик Кронштадтского пастыря, во всей его простоте, искренности и привлекательности, не может не полюбить его, и не увидеть в нем идеальный образ русского православного пастыря.

К сожалению, и в дореволюционное время, да и теперь еще находятся люди, не только предубежденные, но и враждеб­но настроенные к о. Иоанну. Объясняется это тем, что, по слову Спасителя, такова участь каждого праведника, и «горе вам, если все люди будут говорить о вас хорошо». А, во-вторых, тем, что многие судят об о. Иоанне не по его подлинному духов­ному пастырскому облику, какой я только что старался пока­зать, а по разным случайным и внешним обстоятельствам, связанным с его личностью и деятельностью. Одним не нра­вится его манера служить, или читать каноны, другие осуждают его за бессистемную раздачу денег, расплодившую в Кронштадте нищенство и тунеядство, за то, что он окружил се­бя истеричными поклонницами, недобросовестными помощ­никами, не умея будто бы разбираться в людях; осуждают за то, что он носил богатые шелковые рясы, ездил в вагонах-са­лонах, пил дорогие вина, украшался орденами, лентами и звезда­ми, водил дружбу с генералами, людьми богатыми и знатными….

Главная же ненависть и злоба, доходившая до оскорбле­ний и даже до физической расправы, обрушилась на него в годы первой революции за то, что он открыто и резко высту­пил против революционного движения и разошелся с рус­ской передовой общественностью.

Однако, все эти вины о. Иоанна, если бы они и были, то существу дела, нисколько не омрачают чистого и привлека­тельного духовного облика, как он вырисовывается в его днев­никах и в его пастырской деятельности, заслужившей ему общую любовь и признательность, в особенности же, в серд­цах тех, кто на самих себе, или на своих близких испытал силу его молитвы.

В оценке о. Иоанна надо стоять выше всех этих внешних и случайных сторон его жизни, выше мелких чувств и на­строений, которые возникают в нас под влиянием наших пар­тийных распрей и разделений. Вникая в глубину ее души, мы увидим всю его духовную красоту, искренность и просто­ту; а рассматривая его пастырскую деятельность, увидим по­чивающее на ней благословение Божие!

И тогда станет нам ясно, что о. Иоанн великий правед­ник перед Богом, один из тех прославленных Богом служи­телей Божиих, какими украшается и прославляется Святая наша Русская Церковь.

Статья представляет собой доклад, сделанный о. Сергием Четвериковым на пастырском собрании парижского право­славного духовенства по случаю тридцатилетия кончины св. Праведного Иоанна Кронштадского.

Из книги: Протоиерей Сергий Четвериков, Бог в русской душе, М., 1998

В библиотеку >>